Когда-то моим соседом по дому был очень шустрый молодой человек.
Каким образом он попал в Израиль так и осталось для меня загадкой.
Когда его об этом спрашивали, он давал какие-то пространные и очень запутанные объяснения.
Во всяком случае, к еврейству он не имел никакого отношения.
Меня, в принципе, да и без принципа, тоже, абсолютно не интересовал вопрос о его национальной принадлежности и вероисповедании.
Но его самого этот вопрос, по видимому, сильно тяготил и он решил пройти гиюр.
С этой целью он записался в ульпан гиюра, где стал изучать иудаизм под руководством уважаемых раввинов.
Новая наука, однако, давалась ему нелегко, а особенно - иврит.
К тому же он никак не мог расстаться со своими привычками из прежней жизни и по прежнему регулярно посещал так называемый "русский" магазин с некошерной продукцией, как-то деликатесами из свинины и прочим.
Первого апреля пришлось как раз на субботу и неофит с приятелями жарил в нашем парке шашлыки из некошерного мяса.
Увидев это, я решил его разыграть.
-Шашлыки жаришь, -неодобрительно покачал я головой, подойдя к весёлой компании.
-Жарю, а что?- с вызовом ответил он.
-И конечно же из некошерного мяса,- констатировал я.
-Ну, допустим. Тебе то что?- с вызовом спросил он.
-Да так...
И после многозначительной паузы заявил: -Спалился ты.
Сочный шашлык вывалился у него из рук, челюсть отвисла, нижняя губа начала дрожать.
-Как, спалился?! - наконец воскликнул он.
-Да так. Ты думал, раввины дураки, не видят чем ты тут занимаешься?!-грозно спросил я.
-Что же теперь будет?-спросил он побледнев.
-Ну, что будет? Исключат тебя из ульпана гиюра, только и всего. Надеюсь, не посадят.
Я зевнул и направился к дому.
-Стой!- отчаянно крикнул он.
-Ну, чего ещё?- недовольно спросил я. Хохот при этом я пытался замаскировать искусственным зеванием.
-Что же теперь будет?! - вопил он, -А как же я теперь?!
И тут мне стало жалко парня и я честно признался ему, что пошутил.
Но... Он мне не поверил и долго меня ещё донимал распросами, так что я уже и не рад был своей шутке.
Однако на следующий день он преобразился и с этого времени учил иврит и Тору с утра до ночи.
Спустя какое-то время он отпустил бороду, начал одеваться как ортодоксальный еврей и стал носить пейсы.
Последнее далось ему нелегко, потому как его светлые прямые волосы никак не хотели завиваться и ему пришлось даже сходить в парикмахерскую на предмет завивки.
После всего пережитого, обрезание для него было сущим пустяком.
Сейчас он уважаемый раввин и отец большого семейства не то в Бней-Браке, не то в Иерусалиме...
Но если бы не я и не первое апреля, ничего бы этого не было.
Journal information